— Конечно, где же мои манеры, — Кейн вежливо улыбается, встает чуть позади Эстер и кладет руку ей на плечо, мгновенно показывая новую расстановку сил в этой ситуации. — Миледи, это Серена Шварт, мой милый друг, одна из глав Гильдии Обсидиана. Серена, познакомьтесь с Эстер… — он вдруг запинается, осознавая, что ни разу не слышал ее полного имени, — целительницей из Флистана, самой талантливой светлой ведьмой из мне известных.

— Какая честь, — Серена подходит ближе и театрально три раза целует воздух у щек Эстер, застывшей в шоке, ожидавшей чего угодно, но не такой фамильярности. — Мы с вами будем лучшими подругами, не сомневайтесь.

— Разумеется, — скалится Эстер, призывая все свое самообладание, чтобы не устроить сцены.

А рыжеволосая уже упорхала обниматься с Ирви — Серена ущипнула парнишку за щеку, как обычно делают бабули с внуками, и взъерошила ему и без того непослушные волосы.

— А ты в какого красавца вырастаешь! — она обошла его по кругу, осматривая Ирви, как чудную зверушку. — Воистину, плодородны земли Исендора — каждого мужчину в этом замке как с картины в наш бренный мир забрали. Будет у меня сын, отдам вам на воспитание, чтобы из него человека сделали.

— Серена, — прошипел Кейн, предупреждая, что в эту тему разговор заводить не нужно; но та на него лишь взгляд кинула — неожиданно озлобленный, без капли былого флирта. — Веди себя прилично…

— Вам ли говорить о приличиях, граф Винтер, — девушка делает сильный упор на форме «вам», напоминая, что на «ты» она переходить не позволяла. — Вы отлично знаете, зачем я здесь. Не нужно строить из себя оскорбленную невинность, и прятаться за спиной своей новой светлой.

Пальцы Кейна на плече Эстер сжимаются, и та невольно дергается от неожиданной боли. Он потерял самообладание — но всего на секунду; тут же он отпускает целительницу и мягко говорит:

— Простите, миледи. Не сдержался. Вы в порядке?

Серена, увидев это, ухмыльнулась и одобрительно похлопала по плечу Ирви, который стоял, не смея вмешиваться в разговор старших некромантов. Она отходит на шаг назад, и ее взгляд становится холодным и расчетливым.

— Гильдия начинает играть по новым правилам, Кейн, и вы это отлично знаете, — теперь в ее голосе не было ни намека на шутку. — И мне кажется, что вы слишком поглощены своими... личными переживаниями, чтобы заметить перемену ветров.

Кейн, несмотря на все волнения, сохраняет внешнее спокойствие. Его взгляд пронзителен, и он направлен прямо на Серену.

— Тогда озвучьте, пожалуйста, ясно и прямо, — его слова отточены, как меч, — какие перемены в Гильдии вы считаете достаточно значимыми, чтобы явиться без предупреждения?

Эстер, стоя немного в стороне, наблюдает за этой дуэлью взглядов. В ее душу начинает прокрадываться подозрение, и это неприятное ощущение стягивает вокруг сердца петлю.

Серена выдерживает паузу, словно выстраивая свои мысли в ряды невидимых фигур на шахматной доске, прежде чем сделать решающий ход.

— Перемены, о которых я говорю, скажем так, принесут множество возможностей для темных, — ее голос низок и полон тайн. — И я здесь, чтобы убедиться, что вы не останетесь в стороне от этой игры.

— Ради Тьмы, леди Шварт!.. — раздраженно восклицает граф, и трет ладонью уставшие глаза. — Мне не до ваших загадок, и уж тем более, у меня нет времени делать вид, что я верю, что без меня в Гильдии не справятся. Вы прекрасно вели дела столько лет без моего участия, зачем прерывать эту чудесную традицию?

— Обсидиану нужен хотя бы один Винтер в совете, — чеканит Серена, поджимая пухлые губы, не скрывая своего презрения и разочарования в ответе старого друга. — И если вы продолжите играть в отшельника, то после Трибунала шансов у вас будет все меньше.

Ирви громко ахает, и прижимает ко рту ладонь; его испуганный взгляд мечется между всеми присутствующими, будто парень надеется, что ослышался.

— Под Трибунал? За что? — его голос аж свистит от подкатывающей паники.

Некромантка морщится, и на секунду запрокидывает голову назад, будто собираясь с последними силами. Шепчет себе под нос что-то, что Эстер расслышать точно не может, но очень уж похоже на «сборище идиотов, за что мне все это», и возвращается в свое обычное, отрепетированно-идеальное состояние. Стреляет глазками в Кейна, чуть опускает взгляд на ведьму — и хитро прищуривается, улыбаясь одним уголком рта. То ли вызов, то ли…

— Душа моя, — томно тянет Серена, обращаясь снова к графу, — не заставляйте меня объяснять вам очевидные вещи. Последняя подсказка: в прошлый раз, когда я вас навещала, Винтеров здесь было аж в два раза больше.

Она по душу Абрахама — ну конечно же; эта догадка приносит Эстер неожиданное облегчение. Братец даже после смерти все продолжает пакостить младшему, и непонятно, когда наконец остановится.

— Абрахама погубила его собственная глупость и тщеславие, — закатывает глаза Кейн. — Вам ли не знать, сколько раз у меня был шанс его прикончить, с его же подачи — но тут он постарался сам.

— Разумеется, — ее слова пропитаны ядовитым удовольствием, — но не в том ли вся суть наших жизней? Стремиться, упасть, стремиться вновь — в бесконечном танце амбиций и поражений. И вот ваш брат... Он стремился, о да, и упал, но кто сказал, что танец окончен?

В глазах Кейна застыл лед, глубокий и тихий, словно под поверхностью скрывалась буря.

— Абрахама разметало тонким слоем по стенам семейного подземелья, — голос его был монотонным, но каждое слово казалось отточенным. — Я сомневаюсь, что нам стоит следовать идеям некроманта, неспособного укротить даже собственную смерть.

Звучит иронично, учитывая события на кладбище — Эстер невольно хмыкнула, удивившись такому высокомерию. Серена взмахнула рукой в воздухе, словно вычерчивая в нем невидимый знак.

— Я думаю, вы так и не поняли своего брата. Он был очарован идеей вечности. Вечная память, вечное влияние... — она приблизилась к Кейну, слишком близко — Эстер снова сжала зубы, чтобы сдержаться и случайно какой-нибудь лианой барышню от него не оттащить. — И кто знает, какие семена он успел посеять, прежде чем его собственная гордыня принесла его жизнь в жертву Тьме?

Эстер, наблюдавшая за этой сценой, поняла, что Серена играет в игру, цели которой гораздо масштабнее и опаснее, чем просто ревность или желание внести раскол в дом. Ее ледяные взгляды, ее манера держаться, все это говорило о том, что ставки в этой игре куда выше, чем просто сердце некроманта или краткий хаос.

— Я вновь прошу вас, — цедит сквозь зубы мужчина, не спуская взгляда с лица непрошенной гостьи, — отбросить загадки, недосказанности и театр — и сказать, ради чего Гильдия решила вспомнить о моем существовании.

— Ради восстановления справедливости, мой милый друг. О смерти Абрахама мы узнали всего несколько дней назад, когда один из информаторов сообщил о вашей трагичной… садовой ситуации, — Серена обводит пальчиком круг в воздухе, и цокает языком. — Когда вы планировали уведомить совет о смерти одного из его членов?

— Неужели я обязан отчитываться в Гильдию о потерях своей семьи? — Кейн нервно усмехается, его улыбка похожа на лезвие — холодное и острое.

— Вы обязаны хранить Обсидиану верность, а не скрывать всплески скверны и, — она взглянула на Эстер, — отношения со светлыми.

— Это просто нелепо. Гильдия всегда будет в курсе того, что она посчитает нужным знать. Может быть, совету стоило выполнять свои обязанности чуть лучше, и не допустить Абрахама к ритуалам воскрешения, — его голос был спокойным, но в нем слышалась сталь. — Я пытаюсь исправить ошибки моего дорогого братца, и миледи мне в этом помогает. Вы не смеете обвинять меня, выставлять меня перебежчиком.

Серена повела бровями, и ее губы изогнулись в искусственной улыбке.

— О, граф, вы не перестаете удивлять. Но пусть будет так. Гильдия желает, чтобы вы явились перед советом, чтобы обсудить вашу роль в судьбе Обсидиана. Мы не можем позволить, чтобы... неконтролируемые элементы... нарушили баланс, который мы так усердно стремимся сохранить.

— И что же случится, если я откажусь с вами пойти, леди Шварт? — он склоняет голову к плечу, картинно-заинтересованно прислушивается. — Вы великолепная ведьма, я отлично это знаю — но одна против троих магов и Принца? Будьте благоразумны.

Серена вздыхает, делает шаг назад. Рыжеволосая колдунья смотрела на Кейна с смешанным чувством уважения и раздражения. Он ухитрился поставить ее в тупик, и это было нечто, чего она, вероятно, не ожидала.

— Ваша правда. Если вы не последуете за мной добровольно, совет пришлет кого-то более убедительного. Я пришла с миром, Кейн, не превращайте это в войну.

— Тогда я буду ждать гостей, — сказал он, его голос был спокойным, но веским. — Я предпочитаю столкнуться с ними здесь, на моей территории, где я могу контролировать ситуацию. Тогда и выясним, на чьей стороне справедливость.

Эстер знала, что в этой игре каждое слово могло быть как кинжалом, так и щитом, и Кейн умело манипулировал ими, чтобы защитить и себя, и Ирви, и даже ее саму.

Серена кратко кивнула, признавая временное поражение в этом противостоянии.

— Понимаю, — ее голос звучал пусто, эхом откликаясь под высокими потолками. — Жаль. Я считала вас умнее, граф. В таком случае, я оповещу Гильдию о вашем решении — но ведь окажете старой подруге услугу, не выгоните босиком на мороз? Давно я в Исендоре не гостила. Все равно они меня сюда отправят подчищать улики, нет смысла уезжать.

Принц, уже застывший наизготовку у дверей, разочарованно заскрипел челюстями. Похоже, даже скелету было тревожно в присутствии этого сиятельного призрака прошлого.

— Разумеется, — выдавил Кейн, складывая руки на груди. — Надеюсь, обойдемся без банальщины, вроде кинжалов у горла, пока я сплю?

Серена окинула холл взглядом, слегка прикусила губу и хлопнула в ладоши, как счастливый ребенок, мгновенно сбрасывая образ посланницы Апокалипсиса, и возвращаясь к рыжей обворожительной бестии.

— Я придумаю что-нибудь поинтереснее. Как в старые добрые времена.

Интересно, если Эстер по стенам ее комнаты пустит ядовитую плесень, Кейн сильно обидится, что она испортила обои?

***

Тень Серены падала на старинные гобелены, преображая каждый узор в историю о подлости и заговоре. Воздух в поместье стал тяжелым, наполненным подозрениями и сторонними звуками, которые раньше казались безобидными, а теперь внушали тревогу. Игры по новым, невысказанным правилам, начались сразу же после того, как Серена осталась, и Кейн нашел себе новое занятие. Со старой подругой — новой угрозой — ему было много, что обсудить, и их чувство юмора, похоже, совпадало. Искры в карих глазах сияли так ярко, что могли, наверное, спровоцировать лесной пожар.

Эстер чувствовала, как все в ней тихо кричит от неопределенности. Не могла она решить, что хуже: угроза, которую Серена представляла для всего замка, или то, как легко Кейн вступал с ней в диалог, как будто не было никаких прошлых схваток и битв между ними. Они словно танцевали вокруг друг друга — игра в кошки-мышки, где каждый следующий шаг мог быть как смертельным, так и изумительно ловким.

Эстер осталась наедине со своими мыслями, и каждый разговор, каждая улыбка Кейна в адрес Серены рождала в душе Эстер новую трещину.

Она ходила по своей комнате, слыша отголоски их разговоров из коридоров. Было слышно, что они через многое прошли вместе, что у них есть история, в которой Эстер не участвовала.

С каждым шагом сомнения копились в ней, как снежный ком, который катится с горы, набирая в пути величину. Она боялась себе признаться, что ее волнение не связано только с потенциальной угрозой для жизни Кейна или ее собственной безопасности. Ее сердце не на месте, потому что она боится, что Кейн может переметнуться на сторону Серены — в магическом плане... и, что еще хуже, в любовном.

В течение дня она наблюдала, как Кейн и Серена спорят, смеются и обмениваются молчаливыми взглядами, в которых было больше общего, чем, разумеется, успело накопиться между ним и Эстер. Целительница боролась с невыразимым чувством предательства, хотя головой понимала, что Кейн ничего такого и не сделал. Она знала, что не имеет права на такие эмоции, знала, что их связь была чем-то большим, чем просто чувства — они были союзниками, друзьями, волшебниками, сражающимися за общее дело. Никто никому ни в чем не признавался, никаких обещаний, кроме рабочих, не давал. Сама придумала, сама потратила на него часть души, чтобы с того света вытащить — а теперь недовольна, когда оказалось, что у него кто-то был в прошлом.

Сама-то до сих пор цепочку с кольцом с шеи не сняла. Носит напоминание о погибшей любви, и даже не упомянула эту ма-а-аленькую деталь в разговорах с графом.

Эстер пыталась занять себя чтением древних свитков и изучением зелий — всем тем, что могло отвлечь ее от мыслей о предательстве и потере. Приезд Серены был пощечиной от реальности — да, за тобой гонялись по всему Исендору, вели обольстительные речи, держали за руку в дороге, рассуждая о судьбе. Ради того, чтобы ты наконец выполнила свою работу. Не ради тебя.

Вечером, прислонившись к окну библиотеки, Эстер наблюдала, как закат окрашивает небо в кроваво-красные оттенки, символизирующие конец еще одного дня. В глубине души она знала, что не может вечно уклоняться от страха, который витал в ее сердце. Но как же поступить? Как встретиться лицом к лицу с тем, что может оказаться более разрушительным, чем любая магия Серены или Гильдии?

Эстер отвернулась от окна и подошла к столу, на котором стоял светильник и несколько разбросанных книг. Ее рука медленно скользнула по переплетам, и на мгновение ее пальцы задержались на кожаной обложке тома. Учебник Ирви, темное знание. То, к чему она не должна иметь совершенно никакого отношения… быстрый взгляд все же не повредит. Просто узнать, что такого он изучает все эти годы под строгим наставлением Кейна.

Эстер открыла гримуар, и ее взгляд невольно зацепился за строки, наполненные описаниями мрачных заклинаний и проклятий, которые казались живыми, словно они могли в любой момент соскочить со страниц и овладеть ее сознанием.

Каждое слово, каждый символ в книге был насыщен мощью, которая тянула Эстер все глубже. Она была поражена разнообразием и сложностью темных искусств, которые здесь были описаны. Но больше всего ее беспокоил собственный интерес к этому.

Если она находит эту сторону магии такой интересной, не говорит ли это о какой-то неисследованной темноте внутри ее самой? Или это губительное влияние Кейна, который, несмотря на все свои улыбки и ужимки, держал Эстер на грани между светом и тьмой?

Каждая страница гримуара обещала силу, знания, которые могли бы дать ей исключительное мастерство над жизнью и смертью, но какой ценой? Вспомнив слова Серены о справедливости и о том, как легко она упомянула о возможности изменить баланс мира, Эстер начала задаваться вопросом, не стала ли она, со своими светлыми намерениями, столь же опасной, как и те, кто откровенно идет по темным путям.

Эстер закрыла книгу, чувствуя, как ее пальцы горят от соприкосновения с таинственным знанием. Она отодвинула том подальше от себя, словно это могло помочь ей сбросить навалившуюся тяжесть. Но вопросы остались, пульсируя в ее голове, подобно тихой, но настойчивой молитве. В ее власти было использовать это знание… или отвергнуть.

Ирви вошел в библиотеку так тихо, что Эстер едва не выпрыгнула из кожи, когда услышала его голос.

— Миледи? Все в порядке?

С лицом, зардевшимся от стыда и испуга, Эстер отскочила от книги, словно от огня. Ее сердце бешено колотилось, и она ощущала, как кровь пульсирует в висках.

— Да, все в порядке, — проговорила она, пытаясь взять себя в руки, но ее голос дрожал. — Просто... решила прибраться на столе… такой тут беспорядок, куда только Принц смотрит.

Ирви подошел поближе, вглядываясь в ее лицо с некоторым беспокойством.

— Вы читали мою книгу? — его взгляд упал на захлопнутый том. В голосе мальчика не было обвинения, скорее удивление и некоторое любопытство. — Не думал, что она вам будет интересна.

— Не больше, чем любая другая книга в этой библиотеке, — ответила она, натянуто улыбнувшись. — Я всегда заинтересована в расширении своих знаний... во благо, разумеется.

— Конечно, во благо, — Ирви улыбнулся, но в глубине его глаз зажегся новый, непонятный пока целительнице огонек. — Просто будьте осторожны, Эстер. Некоторые знания могут быть опасны, если их использовать без умелого руководства.

— Спасибо, Ирви, — сказала она. — Можешь не волноваться за меня, я барышня взрослая, и могу о себе позаботиться.

Паренек кивнул, в его взгляде по-прежнему читалось беспокойство за нее, но он не стал больше ничего говорить.

— Ирви, — начала она, руки ее еще дрожали от испуга. — Расскажи мне, пожалуйста, как Серена и Кейн познакомились?

Ученик расцвел, как майская роза — сплетни, сплетни, ура! Все же, как бы они ни боялся своего мрачного наставника, возможность перемыть ему кости он принял с благодарностью.

— В Гильдии все друг друга знают, но тут была история поинтереснее. Серена когда-то была невестой Абрахама. Но помолвка развалилась... и никто толком не знает, почему.

Последнюю фразу он произнес нараспев, наслаждаясь ситуацией, понимая, что интерес Эстер только привнесет хаос в их жизнь.

— Ходили слухи, — продолжил Ирви, понижая голос до почти шепота, — что Абрахам застал свою невесту и младшего брата вместе... в очень неоднозначной ситуации. И, по всему видимому, пришел в ярость. Но что именно произошло между ними, и правду ли говорят эти слухи, неизвестно.

Ирви покачал головой, то ли осуждая, то ли просто пытаясь отгонять навязчивые мысли о скандале, который омрачал имя семьи его благодетеля.

— И после всего этого они до сих пор общаются? — удивилась Эстер, чувствуя, как в ее сердце растет смесь любопытства, ревности и волнения.

— Судя по всему. Они оба мощные волшебники, и их отношения... ну, они всегда были сложными, — паренек слегка пожал плечами.

Эстер отвернулась, погруженная в размышления. Она чувствовала, как ее воображение начинает рисовать сцены, наполненные запретной страстью и секретами, которые могли бы объяснить текущее напряжение между Кейном и Сереной. Тем не менее, она также осознавала, что прошлое — это запутанный клубок, и не все его нити следует распутывать. Возможно, некоторые секреты было лучше оставить в покое.

— Спасибо, Ирви, — сказала она, стараясь звучать спокойно. — Это было... поучительно.

Графа Винтера ждет долгий, подробный разговор на эту тему.

И если он попробует убежать, Эстер всегда будет рада напомнить, как крепки объятия ядовитого плюща.